Другая биология

Глава первая

Комплекса неполноценности у меня нет. Зато есть другой, думаю, не менее мучительный: гигантский комплекс нереализованности. Я твердо знаю, что сделал в науке по крайней мере три тесно связанных между собой важных открытия, которые могут изменить (улучшить, разумеется) работу тысяч моих коллег, биологов-экспериментаторов, сделать менее трудоемкими и одновременно более надежными результаты их исследований. Более того: они могут улучшить здоровье и продлить жизнь населения планеты — каким именно образом, я буду обсуждать ниже. Притом мои открытия осуществлены уже очень давно: первая публикация на данную тему имеет возраст около сорока лет, а докторская диссертация, главный пафос которой составляют эти открытия, защищена более двадцати лет назад. Суть их мы изложим в следующих главах статьи. Расскажем также печальную (лично для меня — трагическую) историю неиспользования наших перспективнейших разработок. А также обсудим два важных вопроса, которые возникают всегда, когда что-то идет не так, как надо: кто виноват и что делать.

Все собственно научные вопросы я буду излагать в самом общем виде, без подробностей, т. к. статья моя — популярная, а подробности эти страшно «заскучнили» бы текст и для многих сделали бы его нечитабельным. Но подробности, конечно, абсолютно необходимы для моих коллег, которые захотят компетентно оценить качество обсуждаемого интеллектуального продукта. Они смогут это сделать, прочитав соответствующие главы моей монографии «Да, скоро!», а также воспользовавшись списком литературы, приведенным в ее конце.

…В незапамятные времена (более сорока лет назад!), когда я готовился к торжеству по поводу успешной защиты кандидатской диссертации, я подготовил для сотрудников ленинградской лаборатории, где проходил целевую аспирантуру, лотерею подарков. К каждому подарку прилагалось шуточное стихотворение. Одним из подарков был набор матрешек. А стихотворение к нему было такое:

«Матрешек суть — модель науки:
Одну возьмешь — другая в руки.
Премилые, пресдобные,
Наукопреподобные».

Воистину, так!

В этой статье я рассмотрю очень бегло три матрешки, три открытия, помянутые в самом начале этой главы: первое, с которого все началось, когда я впервые увидел то, на что до меня никто не обращал внимания. А я обратил, и это имело далеко идущие последствия. Это — самая большая матрешка, № 1, как ни странно — безымянная. Матрешка № 2, следующая сразу за № 1, и также достойная статуса самостоятельного открытия — разработанная мною методология медико-биологического эксперимента; и, наконец, № 3 — способ ускоренного гигиенического регламентирования токсикантов, возросший на основе моей методологии медико-биологического эксперимента. Его значение, степень новизны, потенциальные возможности, чрезвычайно велики, это также несомненное открытие.

Разумеется, за тридцать лет от явления матрешки № 1 были еще и другие разработки, кроме названных. И так, в принципе, может продолжаться до бесконечности (точнее — пока тебя не прогонят на пенсию). Но в этой статье я хочу рассказать лишь о самом главном из сделанного мною в науке. А потому ограничусь этими тремя. О матрешках буду рассказывать в том порядке, в каком они открывались.

Глава вторая

Она, наверное, будет самой короткой. Мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь обвинил меня в безудержном хвастовстве. «Ничего себе — другая биология! Это что же он о себе думает?» Поясняю: название моей статьи — цитата. В начале восьмидесятых, ознакомившись с моими публикациями, Влаиль Петрович Казначеев предложил мне выступить перед ведущими сотрудниками руководимого им Института Экспериментальной Биологии и Медицины (ИКЭМ), который впоследствии распался на дюжину, если не больше, самостоятельны институтов. Во вступительном слове он сказал, что предложенную мною методологию медико-биологического эксперимента можно по значимости сравнить с открытием слабых взаимодействий в области физики. И произнес те самые слова, которые я сделал заголовком своей статьи: «Это будет другая биология». Разумеется, данное высказывание не следует понимать буквально — в том смысле, что весь огромный комплекс дисциплин, входящих в понятие «биология» станет другим с принятием моей методологии. Подразумевалась конкретная ее область, пограничная с медициной: опыты на животных, имеющие целью перенос данных на человека. Вот эта область, действительно, стала бы другой. Увы, частица «бы» остается и сейчас, спустя четверть века после памятного мне доклада в ИКЭМе. Почему? Об этом мы еще поговорим во второй части этой статьи.